Неточные совпадения
Как: из-за того, что бедный студент, изуродованный нищетой и ипохондрией, накануне жестокой болезни с бредом, уже, может быть, начинавшейся в нем (заметь себе!), мнительный, самолюбивый, знающий себе
цену и шесть месяцев у себя в углу никого
не видавший, в рубище и в сапогах без подметок, —
стоит перед какими-то кварташками [Кварташка — ироническое от «квартальный надзиратель».] и терпит их надругательство; а тут неожиданный долг перед носом, просроченный вексель с надворным советником Чебаровым, тухлая краска, тридцать градусов Реомюра, [Реомюр, Рене Антуан (1683–1757) — изобретатель спиртового термометра, шкала которого определялась точками кипения и замерзания воды.
И, прервав ворчливую речь, он заговорил деловито: если земля и дом Варвары заложены
за двадцать тысяч, значит, они
стоят, наверное, вдвое дороже. Это надобно помнить.
Цены на землю быстро растут. Он стал развивать какой-то сложный план залога под вторую закладную, но Самгин слушал его невнимательно, думая, как легко и катастрофически обидно разрушились его вчерашние мечты. Может быть, Иван жульничает вместе с этим Семидубовым? Эта догадка
не могла утешить, а фамилия покупателя напомнила...
— А знаете что? — вдруг воскликнул весело Горизонт. — Мне все равно: я человек закабаленный. Я, как говорили в старину, сжег свои корабли… сжег все, чему поклонялся. Я уже давно искал случая, чтобы сбыть кому-нибудь эти карточки.
За ценой я
не особенно гонюсь. Я возьму только половину того, что они мне самому
стоили.
Не желаете ли приобрести, господин офицер?
— Знаете? — сказал хохол,
стоя в двери. — Много горя впереди у людей, много еще крови выжмут из них, но все это, все горе и кровь моя, — малая
цена за то, что уже есть в груди у меня, в мозгу моем… Я уже богат, как звезда лучами, — я все снесу, все вытерплю, — потому что есть во мне радость, которой никто, ничто, никогда
не убьет! В этой радости — сила!
Разговаривая с ней
за ужином, я вижу, как этот взор беспрестанно косит во все стороны, и в то время, когда, среди самой любезной фразы, голос ее внезапно обрывается и принимает тоны надорванной струны, я заранее уж знаю, что кто-нибудь из приглашенных взял два куска жаркого вместо одного, или что лакеи на один из столов, где должно
стоять кагорское,
ценою не свыше сорока копеек, поставил шато-лафит в рубль серебром.
Прежде всего они удостоверились, что у нас нет ни чумы, ни иных телесных озлоблений (
за это удостоверение нас заставляют уплачивать в петербургском германском консульстве по 75 копеек с паспорта, чем крайне оскорбляются выезжающие из России иностранцы, а нам оскорбляться
не предоставлено), а потом сказали милостивое слово: der Kurs 213 пф., то есть русский рубль с лишком на марку
стоит дешевле против нормальной
цены.
Деревня эта
не проезжая, а глухая, и что потому только и приезжают сюда, что здесь пароход останавливается, и что когда пароход
не приходит, потому чуть-чуть непогода, так он ни
за что
не придет, — то наберется народу
за несколько дней, и уж тут все избы по деревне заняты, а хозяева только того и ждут; потому
за каждый предмет в три
цены берут, и хозяин здешний гордый и надменный, потому что уж очень по здешнему месту богат; у него невод один тысячу рублей
стоит.
Мне приходилось, по расчету моих и его денег, — причем он уверял, что болты
стоили ему по три гинеи
за сотню, — непроверенные остатки. Я выделился, таким образом, из расчета пятьсот
за триста пятьдесят, и между нами произошла сцена. Однако доказать ничего было нельзя, поэтому я вчера же направился к одному сведущему по этим делам человеку, имя которого называть
не буду, и я узнал от него, что наша партия меньше как
за пять тысяч
не может быть продана, что
цена держится крепко.
— И я, мой друг, его люблю, — отозвался губернатор, — но
не могу же я его способностям давать больше
цены, чем они
стоят.
Не могу я ему ставить пять баллов, когда ему следует два… только два! Он прекрасный человек, mais il est borné… он ограничен, — перевел мне его превосходительство и добавил, что он велел Фортунатову пустить меня в канцелярию, где мне «всё откроют», и просил меня быть с ним без чинов и
за чем только нужно — идти прямо к нему, в чем даже взял с меня и слово.
— Тоже и с хлебом всяко бывает, — степенно заметит Татьяна Власьевна. — Один год мучка-то ржаная
стоит полтина
за пуд, а в другой и полтора целковых отдашь…
Не вдруг приноровишься. Пазухины-то в том году купили этак же дорогого хлеба, а цена-то и спала… Четыреста рубликов из кармана.
В другой раз ни
за что возьмет работать, а теперь разнесла его нелегкая запросить такую
цену, какой и сам
не стоит».
Епишкин. Ну, да хоть уж плохенький, да только бы с рук скорей. Это вы только сами себе цену-то высоку ставите, да еще женихов разбираете; а по-нашему, так вы и хлеба-то
не стоите. Коли есть избранники, так и слава богу, отдавай без разбору! Уж что
за товар, коли придачи нужно давать, чтоб взяли только.
— Эге, господа, вы тут ловко распорядились: все чисто. Эй ты, кравчий! Выдай, брат,
за ту же
цену подливки, а мы покуда мадеркой займемся. Вы, господа, на мадерку-то и внимания
не обратили, да она и
не стоит — дрянь; я уж так, от нечего делать, по смиренству своему, займусь ею. Эй, Иван Кузьмич! Позабавься хоть мадеркою, раскуражь себя. Это ведь ничего, виноградное, оно
не действует.
Что ни разъезжал по городам, нигде таких
цен за постой он
не плачивал.
Плата непременно предвиделась большая, потому что первый номер во всякой гостинице считается «козырной» и
не роскошный человек там
не останавливается; а в нашей гостинице
цена за первый номер полагалась в сутки, по-нынешнему, пятнадцать рублей, а по-тогдашнему счету на ассигнации — пятьдесят два с полтиною, и кто тут
стоял, звали его Козырем.
Обыкновенно полугодовую квартиру, одну комнату с передней или без нее, нанимали с отоплением и мебелью
за двадцать-тридцать рублей. Обед на двоих
стоил тогда от четырех до шести рублей в месяц. Какой это был обед —
не спрашивайте! Но такой едой довольствовались две трети студенчества, остальная треть ела в кнейпах и в «ресторациях» (Restauration) с
ценами порций от пятнадцати до тридцати копеек.
И что было для каждого из нас, иностранцев с маленькими средствами, особенно приятно — это тогдашняя умеренность
цен.
За кресло, которое теперь в любом бульварном театре
стоит уже десять — двенадцать франков, мы платили пять, так же как и в креслах партера"Французской комедии", а пять франков по тогдашнему курсу
не составляло даже и полутора рублей. Вот почему и мне с моим ежемесячным расходом в двести пятьдесят франков можно было посещать все лучшие театры,
не производя бреши в моем бюджете.
— Я должен сказать тебе, господин, что эта женщина из знатного рода, и она
стоит мне по кабале больших денег, которых я через нее
не выручил, потому что она умела разжалобить всех, кого я вводил к ней.
Не мое будет дело, если ты станешь слушать ее слова и тебя размягчат ее речи. Я свое золото должен иметь, потому что я человек бедный и взял ее
за дорогую
цену.
За ценой Виктор Павлович, конечно,
не постоял.
Оказалось, что имение он продал моей жене
за пятьдесят тысяч —
цена же ему тысяч сто — ну, да
не деньги брал, так
стоит ли говорить о
цене…
В то время в Петербурге
не было продавцов цветов, их надо было доставать из дворцовых оранжерей или же из оранжерей вельмож, входя в сделку с садовниками и
за дорогую
цену. Граф
не стоял за ценой. Он бросал громадные деньги, и вскоре будуар княжны Людмилы Васильевны стал, в свою очередь, похож на оранжерею. Княжна действительно любила цветы, и присылка их поклонниками светских красавиц, хотя, конечно,
не в таком количестве, была в обычае того времени.
— Да ничего, конь добрый, — отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им
за 700 рублей,
не стоила и половины этой
цены. — Припадать стала на левую переднюю… — прибавил он.